набросокАртур сидел в углу с хмурым лицом и не хотел никого видеть или с кем-то говорить. Если бы у него был шанс уйти, он бы не раздумывая сбежал. Но куда бежать с вечеринки организованной тобой и в твоем же доме? Вот только Артуру было уже почти все равно. Блондин был готов сломя голову сорваться и бежать куда угодно, только как можно дальше от своего дома, от той комнаты, где случайно подсмотрел за уединившимися любовниками. Сперва, поняв что происходит в темной комнате, Артур усмехнулся. Когда это во время вечеринке кто-то с кем-то не зажимался в укромном уголке или, как в этот раз, не решал использовать одну из спален в личное пользование? Да Артур сам не раз так делал. И он бы ушел, тихо прикрыв дверь, если бы один из любовников не произнес имя другого. Артур показалось, что по тело пробежалась ледяная волна от понимания что там на кровати были Гавейн и Мерлин. Его лучший друг и парень из-за которого Артуру казалось что он сходит с ума. Пендрагон до сих пор не знал, как смог удержаться и не влететь в комнату с разъяренным ревом, что бы сорвать Гавейна с распластанного под ним Мерлдина. Разгоряченного, возбужденного, податливого Мерлина. Такого невинного, такого порочного, такого желанного... чужого.
Артур не мог уйти, застыв в отчаянном неверии. Конечно он догадывался, что их отношения давно уже не на стадии цветочков и конфет. Они же живут уже с пол года вместе. Бога ради, это же Гавейн, тот самый бабник и плей-бой способный за вечер затащить в койку любую. Гавейн, который не пропускал ни юбки. Гавейн, который вдруг перестал соблазнять все вокруг (по крайне мере специально) и смотрел только на этого нелепого, чудаковатого Мерлина. На этого проклятого Мерлина, который обладал просто мистическим притяжением. Иначе как объяснить, что Артур не мог не думать о нем, не мог оторвать от него глаз. Артур хотел обладать ним, хотел что бы Мерлин был только его. Боже, он почти ненавидел своего лучшего друга, которому Мерлин принадлежал. Под которым сейчас вскидывался, выгибаясь от наслаждения, бесстыже стонал, шарил руками по напряженному телу Гавейна. И жарко, срывающимся голосом, судорожно шепчет в темноту комнаты имя того, в чьих руках сейчас плавится, кто стал для него сейчас центром вселенной. И это имя, чужое, не его, Артура, имя, срывающееся с истерзанных чужими поцелуями губ, обжигает пощечиной. Осознание, отчаянная жгучая ярость, смешанная с чувством вины и отчаяньем бьет прямо в грудь, больно сжимая сердце. "Не твое! Не имеешь права! Это все не тебе, не твое! Убирайся вон! Прочь!" - злобно кричит голос внутри. Эти жалящие слова смешиваются с громким, вскриком настигнутого оргазмом Мерлина, а вслед за ним, почти сразу гортанный рык Гавейна. И на этом фоне отчаянно горький немой крик Артура " Почему не я?" Артур разворачивается и стремительно уходит, убегает прочь. Он не хочет видеть как эти двое будут сейчас обниматься усмехаясь, как с сытой усталостью лениво будут ласкать друг друга. Он не хочет видеть, как они счастливы. Не хочет понимать, что Артур вовсе не нужен Мерлину. И Артур бежит. Бежит в глупой детской надежде, что если он чего-то не видеть, то этого просто нет, не существует. А перед глазами стояли два жадно сплетающихся тела, двигающихся в едином ритме первобытного танца любви под музыку собственных стонов и вскриков.
Артур сидел в дальнем углу, замкнувшись в себе и пил. Он наливал дорогое виски в стакан и пил его так, будто это дешевое пойло, опрокидывая в себя одну за другой. Пендрагон надеялся отвлечься, забыться. И не мог. В горле комом засела обида, зависть и горечь. Когда из коридора вынырнули довольные Мерлин и обнимающий его за талию Гавейн, Артур не отрываясь сверлил злым взглядом спину друга, покуда перед глазами не появилась преграда в лице второго лучшего друга Пендраона. Укоряющий взгляд Ланселота был весьма красноречив. Обычно этого взгляда хватало, что бы у Артура просыпалась совесть, о существовании которой Пендрагон частенько забывал. Но не сейчас.
- Оставь их. Они счастливы, Артур. Так какая разница с кем.
- Ты не понимаешь
- Чего? Хотя да, ты прав, я не понимаю, что происходит. Мне казалось ты принял то, что Гавейн встречается с парнем. Но то, как ты ведешь себя сейчас указывает совсем на обратное. Артур, неужели тебе так сложно быть хоть немного толерантным? Если тебя это так уж бесит хотя бы притворись, что все ок, ради друга.
- Ты не понимаешь
- Так объясни! Я не умею читать мыслей. И, кстати, завязывай с выпивкой. Не хвата...
- Я хочу его - перебил Ланса Артур
- Что?
- Я хочу его Ланс, ты понимаешь? Этого нелепого, тощего фрика! Знаешь, сколько раз я пытался выкинуть его из головы? Кто он и кто я? Но что бы я не делал, ничего не выходило. Я ... Боже, как я мог так попасть. Я смотрю на них. На него. А в голове только одно: "Почему не я? Почему не мой?". Я завидую Гавейну, я его почти ненавижу. Господи, да я чувствую себя последним мудаком. Я...(всхлип)
Ланселот смотрел на плачущего, пьяного друга и не знал что делать. Но, навряд ли Артур хотел бы, что бы кто-то увидел его в таком состоянии. А тем более, что б кто-то еще узнал тайну Артура. Ланселот понимал, что будь Пендрагон хоть немного более трезвым и он бы ни за что, не рассказал, то что только что услышал Ланс.
У самой лестницы к нему подошел веселый Гавейн.
- Что Принцесса уже набралась? Помочь с транспортировкой, а? Не легкий ведь.
Сзади подошел и Мерлин. Он обеспокоенно глянул на Артура:
- С ним все нормально?
- Да, что с ним будет? Не видишь, что ли, наша Принцесска не рассчитал сил и набрался. - и Гавейн засмеялся. А потом ласково взъерошил волосы Мерлину и уже куда мягче продолжил: 0 Ему не в первой. Проспится и будет как новенький. Правильно я говорю, Ланс?
Гавейн решительно подхватил тяжелого Артура с другой стороны и бодро потащил наверх, проигнорировав попытка Ланселота сделать все самому, помятуя недавний разговор с Артуром. Но с другой стороны, Артур был тяжелый и помощь Гавейна была как раз кстати.
Когда они свалили пьяного друга на его кровать в дверях появился Мерлин с большой чашкой полной воды. Поставив ее на тумбочку у кровати, брюнет порылся в своей тряпичной сумке, которую он кстати и не снимал, и достал антипохмельные таблетки. Ланселот удивленно поднял брови, а Гавейн засмеялся.
- Боже, Ромашка, ты неподражаем. Ну вот как его после этого не любить? - Гавейн ловко сцапал парня и прижал к себе, сажая на колени и целуя в плече. Мерлин тут же смущенно заулыбался.
- Мой маленький волшебник. - прошептал Гавейн. А Ланселот почувствовал себя лишим. Но Гавейн через секунду снова стал самим собой, весело подхватив обоих парней и вытащил из комнаты Акртура, прикрыв плотно дверь. Остаток вечера Ланселот провел в обществе этих двоих отмечая как изменился Гавейн рядом с Мерлином, и тихо благодаря всех богов, что у него уже есть Гвен в которую он влюблен, иначе ему бы грозило попасть в ту же ситуацию, что и Артур. Потому что Мерлин действительно обладал какой-то магической способностью очаровывать всех вокруг.
Артур не мог уйти, застыв в отчаянном неверии. Конечно он догадывался, что их отношения давно уже не на стадии цветочков и конфет. Они же живут уже с пол года вместе. Бога ради, это же Гавейн, тот самый бабник и плей-бой способный за вечер затащить в койку любую. Гавейн, который не пропускал ни юбки. Гавейн, который вдруг перестал соблазнять все вокруг (по крайне мере специально) и смотрел только на этого нелепого, чудаковатого Мерлина. На этого проклятого Мерлина, который обладал просто мистическим притяжением. Иначе как объяснить, что Артур не мог не думать о нем, не мог оторвать от него глаз. Артур хотел обладать ним, хотел что бы Мерлин был только его. Боже, он почти ненавидел своего лучшего друга, которому Мерлин принадлежал. Под которым сейчас вскидывался, выгибаясь от наслаждения, бесстыже стонал, шарил руками по напряженному телу Гавейна. И жарко, срывающимся голосом, судорожно шепчет в темноту комнаты имя того, в чьих руках сейчас плавится, кто стал для него сейчас центром вселенной. И это имя, чужое, не его, Артура, имя, срывающееся с истерзанных чужими поцелуями губ, обжигает пощечиной. Осознание, отчаянная жгучая ярость, смешанная с чувством вины и отчаяньем бьет прямо в грудь, больно сжимая сердце. "Не твое! Не имеешь права! Это все не тебе, не твое! Убирайся вон! Прочь!" - злобно кричит голос внутри. Эти жалящие слова смешиваются с громким, вскриком настигнутого оргазмом Мерлина, а вслед за ним, почти сразу гортанный рык Гавейна. И на этом фоне отчаянно горький немой крик Артура " Почему не я?" Артур разворачивается и стремительно уходит, убегает прочь. Он не хочет видеть как эти двое будут сейчас обниматься усмехаясь, как с сытой усталостью лениво будут ласкать друг друга. Он не хочет видеть, как они счастливы. Не хочет понимать, что Артур вовсе не нужен Мерлину. И Артур бежит. Бежит в глупой детской надежде, что если он чего-то не видеть, то этого просто нет, не существует. А перед глазами стояли два жадно сплетающихся тела, двигающихся в едином ритме первобытного танца любви под музыку собственных стонов и вскриков.
Артур сидел в дальнем углу, замкнувшись в себе и пил. Он наливал дорогое виски в стакан и пил его так, будто это дешевое пойло, опрокидывая в себя одну за другой. Пендрагон надеялся отвлечься, забыться. И не мог. В горле комом засела обида, зависть и горечь. Когда из коридора вынырнули довольные Мерлин и обнимающий его за талию Гавейн, Артур не отрываясь сверлил злым взглядом спину друга, покуда перед глазами не появилась преграда в лице второго лучшего друга Пендраона. Укоряющий взгляд Ланселота был весьма красноречив. Обычно этого взгляда хватало, что бы у Артура просыпалась совесть, о существовании которой Пендрагон частенько забывал. Но не сейчас.
- Оставь их. Они счастливы, Артур. Так какая разница с кем.
- Ты не понимаешь
- Чего? Хотя да, ты прав, я не понимаю, что происходит. Мне казалось ты принял то, что Гавейн встречается с парнем. Но то, как ты ведешь себя сейчас указывает совсем на обратное. Артур, неужели тебе так сложно быть хоть немного толерантным? Если тебя это так уж бесит хотя бы притворись, что все ок, ради друга.
- Ты не понимаешь
- Так объясни! Я не умею читать мыслей. И, кстати, завязывай с выпивкой. Не хвата...
- Я хочу его - перебил Ланса Артур
- Что?
- Я хочу его Ланс, ты понимаешь? Этого нелепого, тощего фрика! Знаешь, сколько раз я пытался выкинуть его из головы? Кто он и кто я? Но что бы я не делал, ничего не выходило. Я ... Боже, как я мог так попасть. Я смотрю на них. На него. А в голове только одно: "Почему не я? Почему не мой?". Я завидую Гавейну, я его почти ненавижу. Господи, да я чувствую себя последним мудаком. Я...(всхлип)
Ланселот смотрел на плачущего, пьяного друга и не знал что делать. Но, навряд ли Артур хотел бы, что бы кто-то увидел его в таком состоянии. А тем более, что б кто-то еще узнал тайну Артура. Ланселот понимал, что будь Пендрагон хоть немного более трезвым и он бы ни за что, не рассказал, то что только что услышал Ланс.
У самой лестницы к нему подошел веселый Гавейн.
- Что Принцесса уже набралась? Помочь с транспортировкой, а? Не легкий ведь.
Сзади подошел и Мерлин. Он обеспокоенно глянул на Артура:
- С ним все нормально?
- Да, что с ним будет? Не видишь, что ли, наша Принцесска не рассчитал сил и набрался. - и Гавейн засмеялся. А потом ласково взъерошил волосы Мерлину и уже куда мягче продолжил: 0 Ему не в первой. Проспится и будет как новенький. Правильно я говорю, Ланс?
Гавейн решительно подхватил тяжелого Артура с другой стороны и бодро потащил наверх, проигнорировав попытка Ланселота сделать все самому, помятуя недавний разговор с Артуром. Но с другой стороны, Артур был тяжелый и помощь Гавейна была как раз кстати.
Когда они свалили пьяного друга на его кровать в дверях появился Мерлин с большой чашкой полной воды. Поставив ее на тумбочку у кровати, брюнет порылся в своей тряпичной сумке, которую он кстати и не снимал, и достал антипохмельные таблетки. Ланселот удивленно поднял брови, а Гавейн засмеялся.
- Боже, Ромашка, ты неподражаем. Ну вот как его после этого не любить? - Гавейн ловко сцапал парня и прижал к себе, сажая на колени и целуя в плече. Мерлин тут же смущенно заулыбался.
- Мой маленький волшебник. - прошептал Гавейн. А Ланселот почувствовал себя лишим. Но Гавейн через секунду снова стал самим собой, весело подхватив обоих парней и вытащил из комнаты Акртура, прикрыв плотно дверь. Остаток вечера Ланселот провел в обществе этих двоих отмечая как изменился Гавейн рядом с Мерлином, и тихо благодаря всех богов, что у него уже есть Гвен в которую он влюблен, иначе ему бы грозило попасть в ту же ситуацию, что и Артур. Потому что Мерлин действительно обладал какой-то магической способностью очаровывать всех вокруг.