[Shunji]

Моран, Уотсон, Мориарти - они неразрывно связаны. Они одно. Они семья.Джон знает какими уверенными и заботливыми становятся большие сухие ладони Себа, когда он ласкает его тело. И знает насколько безжалостными они могут быть. Война. Мерзкая, отвратительная, война перекрутившая, искорежившая их, надругавшаяся и изнасиловавшая их души. Уж Джонову точно. Себастьян заботлив. Себастьян лидер, который любит что бы все работало четко, как часы и может это организовать. Моран все то, что вкладывают в идеал мужчины. Он та самая каменная стена, за которой можно укрыться. Он... изломан, но даже не видит этого, не чувствует и не замечает. В нем отсутствует заметный кусок, как будто кто-то варварски выдрал его из Морана. Но Моран не ощущает. Потому что вырвали из него именно чувства. Зато есть Джон. И Джон видит, Джон чувствует.
Джон принадлежит Морану и больше нет недостащей части - для этого есть Джон. И Моран отступает, уступая просьбам Джона, уступая его теплу и миролюбию. Джон всегда был таким, всегда был Миротворцем. Что не машает Джону быть еще и солдатом. Джон принадлежит Морану, как Моран принадлежит ему. Когда-то давно Уотсон был жертвой, когда-то, когда Моран еще не врос в него.
Джим как ребенок. Капризный, не желающий понимать слово "нет", знающий только свое эгоистичное "хочу". И знающий как выпросить сладкого у "родителей". Джон был тем, кто сдался первым. Тот кто не мог отказать. Себ же продолжал контролировать ситуацию, но в какой-то момент стал попустительствовать Джиму, стал закрывать глаза на то, как Джон балует их "единственное чадо". Джиму нравилось быть ребенком. И эта его капризность, театральность, они родились здесь, в их квартире. И потому так больно было слышать эти капризные нотки потом, в том же бассейне. Джимми, мой славный Джимми.
Шерлок думал, что игра между ним и Мориарти. Джим тоже сосредоточился на Шерклоке. Как ребенок,которому кажется, что его мама стала уделять лишком много внимания другому, чужому ребенку. И Джим всячески показывал Шерлоку свое недовольство. Джон так это и видел, как пинание двух малышей в песочнице, переросшее в драку. Дети жестоки, вы знали? Они еще не оценивают возможные последствия своих действий. Они даже не думают об этом. Джим и Шерлок были слишком похожи на детей. Только они не были безобидными детьми и их драки всегда заканчивались чьей-то смертью. Всегда. А Джон просто больше не мог. Еще там, на войне уже не мог. Джима было нужно наказать. Только в их случае наказанием могло быть только одно - смерть.
Джон любил Джимми и пестовал, как любимого ребенка. Каждый раз, когда Джиму хотелось поиграть в семью, он шел к Джону и Джон подыгрывал. Глядя на них, к игре присоединялся и Себастиан. Скорее снисходил к ним, расслабленный и успокоенный их игрой. Семья. То чего они хотели. То, чего так и не случилось. Не считать же их сумасшедшее трио семьей. Или считать?
Джим влез к ним в постель продолжая играть. Ему доставляло это особое удовольствие влезть в постель к "родителям". Он лукаво с хитрецой улыбался, лил свои ядовитые речи, пряча за ними страх (в первый раз, боясь, что оттолкнут) и возбуждение. А потом оказывался под Себом и ему уже было не до слов. Он стонал, кричал и извивался под Мораном. Это для Джона Себ был ласков и заботлив, малышу Джимми было нужно другое, и Моран давал ему это, а Джон смягчал агрессивный напор Себастиана.
И все было хорошо. Пока Джим не заигрался. Пока крови не стало слишком много. Пока из тех, кто доставал преступников, скрывшихся от закона, они превратились в... В кого они превратились? В убийц? Но они ними и были? Только теперь страдали и невиновные. Джим перешагнул черту и они с Себастьяном должны были что-то делать. Убить их Джимми? Нет. Джон не мог. Не сам. И не мог просить об этом Себа. Он не знал что делать, а потом трусливо сбежал умирать в Афганистан. Джим обиделся. Джим очень обиделся. Моран молчаливо принял это решение, чем еще больше рассердил малыша Джимми. Джон не должен уходить. Джон принадлежит им. Папа, ты должен остановить маму! Ты должен ее вернуть! Ну, почему ты стоишь?!
Джон ушел, Джим бесновался и истерил, Себастьян полностью ушел в работу, почти полностью превратившись в робота. Пожалуй истерики Джима и решили дело. Джона вернули. Его группу убили свои же, американцы, наемники. А Джона ранили так, что бы военврач был взращен в Лондон. Все было сработано чисто, быстро и практично. Почерк Себастьяна, не Джимми.
Джим встречал его. При параде, сверкая и фантанируя своей энергией. Джон был отстранено холоден. Джон не радовался, не умилялся и не спешил гладить малыша Джимми по головке. Джон даже не собирался возвращаться домой. В тот вечер Себастиан наверняка пережил настоящий шторм поднятый обиженным Мориарти.
Шерлок был подарком. Отдыхом от того безумия, из которого Джон не мог выбраться. Он любил свою семью. Свих мальчиков. Он правда любил их. Но больше так не мог.
Младший Холмс оказался очаровательным "ребенком". Такой непосредственный, такой забавный и очаровательный в своем поведении. Уж кого, кого, а Джона пронять подобным было невозможно. Не после Джима. Джимми тоже был таким очаровательным, в более раннем возрасте. Правда в отличие от Шерока Мораирти был похитрее и притворялся послушным, что бы го лишний раз погладили по головке. Шерлок действовал наоборот пытаясь всем и каждому доказать свою независимость и еще бог знает что. Вот только когда ему казалось, что никто не видит, взгляд у кудрявого мужчины становился обиженным. Ему тоже хотелось и ласки, и конфет (признания). Мог ли Джон отказать ему? Нет.
Неладное Джон заподозрил после появления Майкрофта. Через время опасения подтвердились. Это не случайность. Это дело рук Себа. Но идеи явно Джимми. Джим заигрался. Это нужно остановить. И Шерлок им поможет. Но пока они готовятся, пусть дети поиграют.
Джон никогда не был силен в интригах и политики. Это поле Себастьяна и Джимма. Джон играл на эмоциях, на межличностных отношениях. И теперь он просто пытался спасти обоих великовозрастных детей. Но ни Шерлок, ни Джим его не слышали.


Джим выжил после Рейхенбаха. Но он калека. Джон заботится о нем. Он больше не хочет ни во что играть. Они с Джмом живут живописном тихом уголке Уэльса. Джона не интересует работа Себастьяна и Полковник это принимает. Приходя домой Моран оставляет весь мир за порогом. Здесь они обычная семья и на все остальное Джону плевать. Да, это трусость, да, он прячется в своем мирке, не желая видеть реальность. Ему плевать. Он кормит и купает Джимми, выкатывает его на прогулку, читает ему сказки вперемешку с фэнтази. Их дом забит книгами. В нем целая комната отведена под библиотеку и еще стоят стеллажи в гостиной и коридоре. Только среди всех этих книг нет ни одного детектива. Здесь им место не нашлось.
Джону 49, он хирург и отставной военный. У него есть муж и сын инвалид, который чудом выжил после попытки самоубийство. Джон очень внимательный и умеет делать выводы из того, что видит. Джон очень много знает о географии Лондона, будто обходил его весь, заглянув едва ли не в каждый переулок. Но если вы его спросите, любит ли он этот город, то в ответ услышите твердое нет. Потому что Лондон Джон ненавидит. Лондон остался где-то далеко вместе в воскресшим Шерлоком, расследованиями и могилой Джона Ватсона. Что же, до Джона Фримена, то его его вполне утраивает его жизнь.