[Shunji]

Прочла фик и хочу теперь продолжения, но лет через 13-15. Поттеры живы. Снейп преподает в Хоге.
Она так и не попала к Люциусу на прием, ее мать подлила ей зелье, которое поменяло все. Это было ночь Ивана Купала. Чужой языческий праздник, но увидев состояние свей дочери, а особенно взгляд, ведьма решила вмешаться. Это не Вальпургиева ночь, так и Эйлин не чистокровная англичанка. Где-то там в веках притаилась чужая кровь и самое время к ней воззвать. В ту ночь ни одна из женщин семьи Снейп не ночевала дома. Как и последующие несколько.
Джеймс приезжает в Хог. Снейп он видел мельком. Высокая, бледная, застегнутая на сто пуговиц с тугим пучком на затылке и надменным выражением лица. Только сын его как сумасшедший смотрит на Снейп как на красивую девку смотрят. Украдкой, жадно и воровато, и даже как - то восхищенно неверяще. Что за дьявол?! Сириус рядом ржет. А ночью они поймали Гарри и увязавшуюся за ним Гермиону. Они потому и попались, что Гермиона пыталась его вернуть назад. А Гарри подозрительно не хотел сдаваться. Джеймс отправил подростков назад, а сам отправился в Запретный лес, куда стремился сын. Что ж там таки происходит?
Джеймс забыл что это была Вальпургиева ночь. Снейп ушла в лес проводить обряды. Он попадает на шабаш. И одна ведьма его цепляет особенно. Вот уж точно ведьма - волосы растрепанные, тело белое нагое, грудь круглая высокая, живот подтянутый, точно у девки не рожавшей. Но движения без тени стеснения, глаза насмешливые, взгляд порочный, жаждущий, руки дерзкий. И танцует она у костра так, будто здесь королева, а прочие лишь свита ее. И они крутятся вокруг нее, подчиняясь ее уверенности, ее вере в это, будто нет другой правды. Джеймс как завороженный смотрит, понимает, кого видит и не узнает. Это же Снейп. Холодная, острая на язык и тихая в постели Снейп. Тощая да угловатая. Только и было в ней разве что глаза большущие, черные. И сейчас черные. Только бесстыжие, дикие, горящие страстью. А тело... кто ж знал, что набери Снейп немного веса и будет такая. Ведьма. Проклятущая ведьма!
И когда на поляну выходят кентавры, она первая выходит к ним. Уверенная, насмешливо надменная. И молодой жеребец нетерпеливо шагает вперед, тянется к ней, что бы тут же получить от вожака. Вожак агрессивно, всем корпусом толкает молодого и гневно смотрит на наглеца. А Снейп хохочет. Будто иначе и быть не могло, будто это привычно что за нее дерутся. И они дерутся. А Снейп смотрит, жадно, жарко, выжидающе. Бой недолгий, и вожак уже ступает к ней. И ведьма медленно дразняще отступает, уводя к низко нависшим веткам старой ивы. Миг и горячее тело прижимает ее к стволу. Руки кентавра на ее теле, его губы на ее теле. Жадные, властные, умелые. Она позволяет, смеется довольно, ласкает и стонет. Потом резко тянет за волосы, неудобно выгибая шею кентавра, подчиняя себе. И смотрит надменно, самодовольно и похотливо. Она здесь хозяйка. Она! Кентавр недовольно фыркает, встряхивается нетерпеливо, перекатывает тугими мышцами под кожей, показывая свою дикую мощь, силу, но признает. Ведьма скалится и целует его. Жадно трется всем телом, с широко разведенными ногами, между которых горячее тело полу человека. Он так же голоден и горяч. Сосет ее грудь, спускается ниже и ниже, пока его голова не скрывается у нее между ног и... Джеймсу кажется, что этот выгнувшееся тело и этот вздох перешедший в стон наслаждения вплавился в его память навсегда. Под горячим крупом кентавра две девушки ласкают огромный конский фаллос руками, губами и это куда более бесстыже, куда откровеннее. Но маг не может оторвать взгляда именно от Снейп и того как она отдается. Самозабвенно, упиваясь каждой лаской, дергая кентавра за волосы или довольно лаская. Ее лицо искажено страстью. От него не оторваться.
Вдруг кентавр встряхивается всем телом, стайка девушек под ним вскрикивает и рассыпается в стороны. а он хватает Еву с дерева и закидывает себе на спини. Она хохочет, обвивая его круп ногами, трется грудью о спину, пока конь несет ее прочь в чащу леса и смеется, смеется, смеется... Джеймс кидается следом. Оборачивается оленем и ищет их. Но лес сегодня играет с ним злую шутку. Он слышит смех то здесь, то там. Ему чудится обнаженное белое тело наездницы. Он бросается туда - и снова мимо. А смех звучит, сменяясь стоном наслаждения и снова смехом. Олень мечется до самого утра. Не слышно уже ни смеха, ни песен, ни шабаша. Исчезли и следы костра. Лес тих в предрассветной мгле. Маг понурый возвращается в замок. А в ушах у него смех и пляски, и свист шабаша.
Он будет Сириуса и путано, еще под впечатлениями пытается рассказать. Путается, сбивается и наконец ведет в Выручай комнату. Там склонившись над омутом памяти они замирают вдвоем. На завтрак спускаются молча. Джеймс смотрит на пустое место за столом. Снейп еще не явилась на завтрак. Заметив взгляд Дамблдор усмехаясь говорит: "Вальпургиева ночь." И Джеймс вдруг знает - она сегодня не придет. Он оборачивается поделиться с Сириусом, что б замереть в недоверии. Блек задумчиво трет подбородок и знакомо расчетливо смотрет на место Снейп. Поттер знает этот взгляд - пес вышел на охоту. И ему вдруг тошно, зло. Он уже жалеет, что показал воспоминание другу. Хочет стиреть его. Мне только мне, только мое! А потом замечает тоскливый, голодный взгляд сына все в на то же место ненавысной ранее професорши и вдруг понимает. Сын видел все это раньше. И чувствует обреченую тоску сам. Чертова колдунья. Проклятая ведьма! Что б тебе на костре гореть! А в ответ в памяти насмешливо звучит смех. Маг еще не знает, как будет терзать его по ночам память о дикой, необузданной перворожденной Еве.


Фик вдохновивший на эту зарисовку:

Название: Ибо до Евы была Лилит
Автор: WTF Snape 2015
Бета: WTF Snape 2015
Размер: мини, 1 103 слов
Пейринг/Персонажи: фем!Снейп/Лили, фем!Снейп/Джеймс
Категория: гет, фемслеш
Жанр: ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: первая любовь - самая яркая. Боль от разбитого сердца - самая разрушительная.
Предупреждения: упоминание физического насилия, АУ по отношению к школьным годам Снейпа
Примечание: имя Ева позаимствовано у Ласковый Псих: Severus - Sev, Severine(a?) - Eve(Ева, Ив)
Размещение: запрещено без разрешения автора
Дисклеймер: герои - Роулинг, фантазия - авторов, трава - командная
Для голосования: #. WTF Snape 2015 - работа "Ибо до Евы была Лилит"

Кто там плачет в костре ночном,
Косы рыжие разметав?
Кто грустит в тростнике речном,
Шелестит в осенних кустах?

Кто из облака смотрит вниз,
Затмевая красой луну?
Кто из омута смотрит ввысь
И заманивает в глубину?

Никого там, по правде, нет, -
Только тени и лунный свет.

Не женой была, не женой, -
Стороной прошла, стороной.

***
Никогда не придёт Лилит,
А забыть себя не велит. (с.)
В. Шафнер


В комнате было сыро и холодно, почти как в Хогвартсе. Вот только холод каменных подземелий, успокаивающий и приносящий чувство защищённости, не имел ничего общего с гнилостной промозглостью старого родительского дома, пропитанного страхом и безнадёжностью.

Снейп стояла перед зеркалом, обнажённая, и с неприязнью вглядывалась в своё отражение. Тощая, нескладная. У её матери такая красивая фигура, почему же было не унаследовать хоть что-то хорошее? Но нет, ей суждено было вырасти прямой и жёсткой, как берёзовый ствол — бледной, с полосками тёмных шрамов: подарками отца, да и не только его. Три года назад она еще надеялась, что изменится, расцветёт, как это происходило со многими её однокурсницами. Увы. Грудь оставалась маленькой, недоразвитой, с торчащими в стороны крупными тёмными сосками. Губы — тонкая сухая полоска, лишённая женственной припухлости. И руки, жилистые, с крупными запястьями — будь она мужчиной, возможно, они казались бы красивыми, но точно не для девушки.

— Ева, — в голове раздался насмешливый голос пьяного отца. — Тоже мне, первоженщина. Да если бы Ева была такой же уродиной, как ты, человеческий род сдох бы в зачатке. У Адама просто бы не встал!

Пьяный хохот человека, умершего больше года назад, продолжал устрашать, заставляя тело вздрагивать от одного воспоминания о нём. Потому что каждый раз после него начинался ад. С одного простого вопроса.

— А ты чего не смеёшься?

Дальше всегда следовали побои. Руки, хватающие и тянущие волосы, удары по животу, спине, лицу. Он колотил её с остервенелым безумием, частенько сбивая кулаки в кровь.

Ева коснулась своего носа, наблюдая, как в отражении пальцы скользят по горбинке и крохотному шраму на переносице. Возможно, если бы отец не ломал ей нос столько раз, он не был бы таким большим, и уродливым. Возможно, если бы он любил Эйлин, она вообще не родилась бы такой уродиной.

В памяти всплыло другое прикосновение. Лёгкое, тёплое, любопытное. Пальцами, губами, дыханием. Прикосновение другого человека, не приносящее боли, только смущение, а потом и трепет. Подумать только, когда-то она трепетала от прикосновений этой...

Тобиас никогда не был религиозным человеком, но Ева, в силу постоянного поминания её имени в библейском ключе, много прочла по этому вопросу. В том числе и каббалистическую теорию. И каков же был её восторг, когда она встретила другую, вторую, такую же ненормальную, но яркую, живую. Лилит!

Пламя её волос, зелень глаз, слова, которые она говорила — добрые, располагающие. Богиня. Демоница.

Ева была бесконечно счастлива их знакомству. Теперь не одна, теперь их двое — первоженщины. Глупость, конечно, но эта идея прочно засела в её голове, лелеемая, взращиваемая необоснованными романтическими надеждами. Она была уверена, что это проведение и они предназначены друг другу. Ведь не бывает совпадений! Лилит и Ева. Ева и Лилит.

Тихий шёпот в полупустых коридорах школы после отбоя, быстрые, неуверенные поцелуи, лёгкие и горячие, как прикосновение августовского ветра. Она была готова продать душу за эти встречи, за эту неопытную близость двух изголодавшихся душ. Как же давно это было...

— Эй, Снейп, — насмешливый голос, но при этом открытый взгляд. — Может, когда будем в Хогсмиде, мы это... Сливочным пивом хочешь угощу?

— Лили, он правда хочет? Со мной? — неверие, робость. — Как это возможно?

— А почему нет? — нежное прикосновение к щеке. — Ты же у меня такая замечательная. Ева, ты сама не знаешь, как ты удивительная, только не выпускай свои шипы, и всё получится.

— И ты будешь не против?

Поцелуй в ответ, щемяще-нежный, но не требовательный, не собственнический. Лили никогда не предъявляла прав на них дружбу, на их влюблённость. Она так легко отказалась от Евы, практически сама вручила её в руки Джеймсу. Словно продала. Словно предала. Тогда лишь впервые.

— А Лили с нами не пойдёт? — неуместный вопрос на первом свидании. И на втором, и на третьем, и на... всех.

— Снейп, ты идиотка, — собственный голос казался хриплым в полумраке пустой и холодной спальни. — Что же должно было произойти, чтобы ты прозрела раньше? Чтобы он трахал тебя с её именем на губах?

Но как можно было противостоять этой улыбке, этим ухаживаниям? Красивый, весёлый, капитан команды по квиддичу, и обратил внимание на серую невзрачную мышь, передвигающуюся перебежками по подземельям, только бы никто к ней не цеплялся. Как он вообще разглядел её рядом с горящим пламенем Лили? Видимо, так и разглядел. Наступил, как на ступеньку, чтобы подняться выше и дотянуться—таки до огня.

— Моя Ева, — по телу пошли мурашки от призрачного шёпота, который никогда больше не повторится. — Почему ты всегда такая тихая? Тебе не нравится, когда я тебя ласкаю?

Джеймс требовал больше эмоций, какой-то непонятной власти над ней, которую она не могла дать. В ней просто не было этой чувственности, женственности. Впрочем, когда Джеймс всякий раз затаскивал Еву в Визжащую хижину, его это не останавливало. Он брал и давал, и говорил такие глупости, в которые хотелось верить. Верить!

Девушка провела рукой по животу, зарылась пальцами в мягкие волоски на лобке и скользнула пальцами глубже, в промежность. Там было влажно и жарко, светлая капля потекла по ноге. Ева поднесла пальцы к лицу, принюхалась, лизнула. Она слишком хорошо помнила свой запах, свой вкус на губах Джеймса, всякий раз тянувшегося за поцелуем после сокрушительного, опустошающего удовольствия.
Всхлипнув, Ева села на кровать и закрыла рот ладонями, чтобы мать не услышала прорывающиеся рыдания.

Как они могли. И Джеймс, и Лили.

— Лилит не была женой Адама, — шёпот прорвался между слипающимися губами. — Ева была. Почему же всё наоборот?

В груди мучительно болело, словно сердце прожжено насквозь.

Почему всё так неправильно? Почему она, Снейп, опять отвергнута, брошена? И кем? Единственными людьми, которых она любила! Может, она проклята? Или проклято её имя. За грех, за единственную ошибку, которая была совершена когда-то! Но ведь Снейп не совершала такой ошибки, которая бы стоила расплаты, всепоглощающей боли. Почему?

— Потому что ты уродина, — ответило отражение в настенном зеркале.

Или это она сама себе сказала?

Резкий стук в дверь заставил быстро стереть слёзы и накинуть халат.

— Ева, ты не спишь? — голос Эйлин был как всегда сух и безразличен.

— Уже легла, мама.

— Ты не передумала завтра ехать?

Мысль о предстоящей поездке в Малфой Мэнор заставила внутренне подобраться. Люциус обещал представить её одному человеку, который заинтересовался её талантами.

— Нет, мама, не передумала.

— Ты уверена, что это будет прилично?

Вспыхнувшее недоумение быстро сменилось раздражением. Она что, думает, Люциус может быть заинтересован в ней, как в любовнице? Люциус? В ней? Какое жестокое предположение.

— Я уверена.

— Как скажешь. Я разбужу тебя в восемь.

Шаги быстро стихли, Эйлин ушла в свою комнату. А Ева продолжала смотреть на своё заплаканное отражение в зеркале. Жалости к себе не осталось, только злость.

— Когда-нибудь я им верну всю эту боль, — решила она твёрдо.

Когда-нибудь Снейп отомстит.